Отречение, как правило, имеет значение «все или ничего». Как обычно, Владимир Путин устанавливает свои правила игры, и его последнее обращение стало заявлением, освобождающим от ответственности за борьбу с пандемией, при этом сохраняя все привелегии власти.
В своем выступлении Путин объявил, что «национальный нерабочий период» — его личный эвфемизм для обозначения карантина, во время которого работодатели должны платить зарплату сотрудникам — закончится в этот же день «для всей страны и для всех секторов экономики».
Чужая работа
Означает ли это конец «карантина»? В тот самый день, когда в стране был зарегистрирован рекордный рост новых случаев заболевания, причем второй по темпам распространения инфекции в мире после США? В то время, когда становится ясно, что официальный уровень смертности серьезно занижен? И когда ежедневно проводится 170 000 тестов, точность которых сомнительна?
Не совсем. Вместо этого Путин просто сказал, что федеральный карантин закончился, но губернаторы по-прежнему будут иметь право устанавливать его в своих регионах.
В конце концов, он признал, что борьба с эпидемией «не завершается» и, возможно, она действительно все еще на ранней стадии, ибо нет никаких доказательств того, что ситуация находится под контролем. Одновременно Путин отметил, что «эпидемия, вызванные ею ограничения сильно ударили по экономике и социальной сфере, нанесли урон благосостоянию миллионов граждан» и поэтому «все мы заинтересованы в том, чтобы экономика быстрее возвращалась в привычный, нормальный ритм».
Все это верно, и смертность от коронавируса должна быть сопоставлена также с потерями, вызванными карантином и замедлением экономического роста.
Существует и реальная логика в предоставлении губернаторам особой роли в определении наилучшего подхода к мерам в своих регионах. Это огромная страна с огромными социально-экономическими различиями и различиями в состоянии здравоохранения, а также различными траекториями эпидемии.
Однако простое перекладывание ответственности на губернаторов — это ответ не более верный, чем тот, который Путин дал еще в марте. Губернаторам не хватает средств, полномочий и экспертного руководства.
Например, федеральное правительство распределило фонды по регионам, но сделало это со строгими инструкциями относительно правил их использования. Очень немногие регионы, такие как Москва, Санкт-Петербург и Татарстан, имеют резервный капитал для финансирования какой-либо антипандемической стратегии.
Между тем, федеральное правительство имеет резервы на сумму до $600 млрд — не все из которых, конечно, могут быть использованы для преодоления кризиса — но не желает тратить эти фонды в момент кризиса, тем более отдавать контроль за их использованием в регионы.
Даже если бы у них были полномочия и ресурсы, как местные губернаторы могли бы создать серьезную стратегию, адаптированную к конкретным местным условиям? Это требует специального научного руководства, которое в основном сосредоточено на федеральном уровне.
Без командования
Путин явно стремится избежать личной идентификации с пандемией и трудными мерами, принимаемыми для борьбы с ней. Несмотря на создание высокоцентрализованной политической системы, он не собирается быть главнокомандующим в этой войне.
Вместо этого он бы предпочел заставить местных лидеров принимать жесткие решения, требуя, чтобы они спасали жизни и экономику и принимали огонь критики на себя.
Губернаторы сделают все возможное, но нет единого мнения о том, что надо делать. Сергей Собянин дал понять, что в Москве карантин будет продлен до 31 мая и что появятся новые требования — чтобы люди носили маски и перчатки в магазинах или в общественном транспорте.
Губернатор Нижегородской области Глеб Никитин, наоборот, говорил о поэтапном ослаблении карантина в регионе, хотя там зафиксирован самый высокий рост числа случаев после Москвы, Московской области и Санкт-Петербурга.
Еще предстоит выяснить, какой подход сможет спасти больше жизней и лучше сохранить экономику.
Путинская опричнина
В 1564 году Иван Грозный, возмущенный непокорностью бояр, разделил свое царство на две части: «опричнину» и «земщину». Он взял опричнину себе, оставив боярский совет управлять земщиной, и оставив за собой право иметь частную армию.
В 2020 году Владимир Путин, похоже, также хочет получить лучшее из обоих миров, разделив Россию не физически, а политически. Он сохраняет реальную власть, но передает своим боярам бремя борьбы с коронавирусом. Такое разделение не сработало ни для Ивана, ни для России, и привело только к беззаконию, нестабильности и иностранному вторжению.
В прошлом много говорилось о децентрализации власти в Российской Федерации, но это, в большей степени, было скорее риторическим приемом, чем реальностью. Печальная ирония заключается в том, что потребовалась пандемия, чтобы вернуть децентрализацию в повестку дня. Однако как и раньше, это не похоже на реальность, ибо хотя «земщина» и досталась губернаторам, инструменты власти, активы и бюджеты твердо остаются в «опричнине».
Путинская Россия не сталкивается с такими же рисками, как при Иване Грозном, но ее способность реагировать на пандемию, несомненно, подрывается отказом от ответственности наиболее гиперпрезидентского из президентов.
