На момент написания статьи Алексей Навальный все еще борется за свою жизнь после того, как, по всей видимости, был отравлен на вылете из Томска. Для многих это выглядит как «заказ Кремля», но неприятная правда заключается в том, что при Владимире Путине политические убийства больше не являются монополией государства.
Конечно, не исключено, что во всем виноват Кремль. Стоит учесть беспокойство властей по поводу того, что в Беларуси на улицах уже действует власть народа, обеспокоенность по поводу протестов в Хабаровске и общей волны недовольства властью, которая, кажется, потеряла связь с регионами. Поэтому вполне возможно, что «умное голосование» Навального и его работа в регионах перевели его через ту смертельную невидимую и непредсказуемо мобильную черту, которая отделяет приемлемую оппозиции от нетерпимой.
Однако собственное утверждение Навального о том, что он еще жив, потому что представлял бы большую проблему для режима мертвым, вероятно, все еще остается верным. Кроме того, власть, похоже, оказалась застигнутой врасплох.
Сначала врачи констатировали какое-то отравление, потом просто нарушение уровня сахара в крови. Сначала полиция сказала, что ничего не нашла, потом признала наличие следов химического вещества. Сначала Навальный не мог лететь, потому что это было небезопасно для других, потом — потому что это небезопасно для него. Сначала в новостях говорилось, что его не отравляли, затем один из главных пропагандистов Дмитрий Киселев заявил, что его отравили американцы или британцы.
Безусловно, некомпетентность и непоследовательность не являются чем-то неслыханным, когда дело касается Кремля и его сил безопасности. У (действительно красивого) Успенского собора в Омске есть прекрасный шпиль, но далеко не такой высокий, как в Солсбери. Даже в этом случае, может быть, когда-нибудь мы услышим рассказ пары офицеров служб безопасности об их однодневной поездке в Томск...
Однако эта путаница с версиями напоминает ту, которая случилась сразу же после убийства Бориса Немцова, что оказалось делом рук чеченских боевиков в 2015 году. Появилось множество противоречивых историй, и расследование быстро превратилось в сокрытие, как только отпечатки пальцев Рамзана Кадырова стали очевидны.
Затем Путин исчез из поля зрения на две недели, не имея возможности или не желая принять решение по требованию своих собственных сил безопасности что-то сделать с безрассудным и безжалостным чеченцем, опасаясь угрозы разжечь новую чеченскую войну. В конце концов, убийство сошло Кадырову с рук, разве что по ним легонько хлопнули.
То же самое произошло, когда глава «Роснефти» Игорь Сечин организовал политическое «убийство» министра экономического развития Алексея Улюкаева в 2017 году, обвинив его во взятке и отправив на восемь лет в колонию строгого режима. Путину это дело явно не нравилось, особенно после того, как Сечин несколько раз отказался от дачи показаний, но в конечном итоге и этот вопрос оставили в покое.
«Импровизаторы» вне ответственности
Это один из смертельных побочных эффектов власти «импровизаторов». Система Путина в значительной степени деинституционализирована, в ней благосклонность президента является главным активом, который каждый хочет заработать. Формальные роли и обязанности имеют гораздо меньшее значение. В основном босс не занимается микроменеджментом, а, скорее, ставит общие цели и указывает на то, что он хотел бы видеть.
Благодаря этому появляются гибкость и инициатива, но за счет дублирования и усиления контроля. Амбициозные и циничные деятели занимаются тем, что, по их мнению, желает Путин, или же находят способы оправдать свои интересы как соответствующие интересам государства.
В случае с Навальным недостатка в потенциальных противниках нет. Это кто-то, чьей вовлеченностью в коррупцию он занимался в рамках одного из своих расследований, и кто предположил, что Кремль в конечном итоге простит недвусмысленные действия? Некий политический деятель, опасающийся предвыборной тактики Навального или предполагающий, что Кремль хотел бы, чтобы Навального исключили из уравнения? Один из больших боссов системы, которому не нужно слишком заботиться о том, что думает ослабленный президент, или который считает, что может рассчитывать на его снисходительность?
Сейчас мы этого не знаем, хотя в современную эпоху почти все со временем выходит наружу. Тем не менее, это указывает на один из опасных и тревожных аспектов путинской системы, особенно с учетом того, что сам президент, похоже, не очень желает или не может играть роль Крестного отца и обуздывать своих более кровожадных «импровизаторов».
Государство, которое убивает, — это ужасно, но красные линии там обычно хорошо различимы, и в конечном итоге оно может быть привлечено к ответственности.
Однако государство, которое позволяет безнаказанно убивать целому ряду своих субъектов, — это еще более неприемлемо. В нем красные линии могут быть невидимыми, пересекающимися и подвижными, а проблема ответственности становится еще более сложной.
