Пандемия коронавируса не только не ослабила климатическую повестку, но, наоборот, заставила и правительства, и бизнес активизировать усилия по переходу к более чистой экономике. Тектонические сдвиги уже начались в энергетической отрасли.
К нулевым выбросам СО2
Евросоюз намерен к 2050 г. стать регионом с нулевыми выбросами углекислого газа. В сентябре Еврокомиссия (ЕК) ужесточила цели по зеленому переходу: к 2030 г. выбросы СО2 в ЕС должны сократиться на 55% к уровню 1990 г., для этого потребление угля должно снизиться на 70% по отношению к 2015 г., а нефти и газа – более чем на 30 и 25% соответственно. Учитывая, что за предыдущие 30 лет ЕС сократил выбросы СО2 лишь на 25%, достижение поставленных целей потребует сверхусилий – и Европа готова их предпринять. «Ускорение перехода позволит модернизировать всю экономику», – считает ЕК. Она также подготовила стратегию развития водородной энергетики.
Китай в сентябре же пообещал достичь углеродной нейтральности до 2060 г. В США Джо Байден представил программу «Чистая энергия» на $2 трлн с целью исключить к 2035 г. выбросы СО2 в электроэнергетической системе страны. Предполагается переход на общественный транспорт без выбросов углекислого газа, стимулы для распространения электромобилей, инвестиции в инфраструктуру.
Победа Байдена на президентских выборах будет означать, что все три крупнейших экономических блока в мире движутся в одном направлении – к более экологичной экономике, чистой энергетике, меньшему потреблению ископаемого топлива. В развитых странах все секторы экономики могут стать углеродно-нейтральными к 2050 г., в развивающихся – к 2060 г., утверждается в докладе международной Комиссии по энергетическому переходу (ETC).
Но для этого потребуются беспрецедентные и одновременные усилия всех – правительств, компаний, инвесторов и граждан, предупреждает Международное энергетическое агентство (МЭА). Причем они будут критически важны в ближайшее десятилетие: так, чтобы к 2030 г. сократить выбросы СО2 на 40% (сценарий устойчивого развития), почти 75% электрогенерации должно приходиться на источники с низкими выбросами (против менее 40% в 2019 г.), и более 50% продающихся легковых автомобилей должны быть электрическими (в 2019 г. – 2,5%). Все будет иметь значение – электрификация, резкое повышение энергоэффективности, ускорение инноваций в широком спектре технологий, изменение поведения потребителей, говорится в прогнозе МЭА, опубликованном в октябре.
В России на государственном уровне сокращение выбросов парниковых газов до 2050 г. пока не стоит на повестке дня, поэтому у наших компаний нет причин серьезно заниматься декарбонизацией, говорит старший аналитик Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» Юрий Мельников.
Зеленый бизнес
Более 1100 компаний и 450 городов, а также 45 крупнейших инвестиционных компаний мира установили цели по нулевым выбросам СО2, это обеспечит необходимые технологические прорывы, которые снизят затраты на достижение этих целей, уверен председатель ETC Адэр Тернер. По оценке Goldman Sachs, инвестиции в декарбонизацию энергетической отрасли – возобновляемую и водородную энергетику, улавливание и хранение углекислого газа, модернизацию электроэнергетической инфраструктуры – в ближайшие 10 лет достигнут $16 трлн. «Это породит инвестиции в инфраструктуру, которые могут быть сопоставимы с подъемом стран BRIC в последние 20 лет. Но речь не о долгосрочной перспективе, этот переход уже идет», – предупреждает Мишель делла Винья, начальник отдела анализа европейского сектора природных ресурсов Goldman Sachs.
Быстро растет рынок электромобилей. В Норвегии, где с 2025 г. будет запрещена продажа автомобилей с двигателем внутреннего сгорания (ДВС), в сентябре 61,5% новых автомобилей были электрическими. В Евросоюзе выбросы СО2 у выпускаемых машин сокращались в первом полугодии 2020 г. самыми быстрыми темпами за 10 лет за счет роста числа электрокаров. По прогнозу организации Transport & Environment, в этом году 10% проданных машин в ЕС будут электрическими или подзаряжаемыми гибридами (втрое больше, чем в 2019 г.), а в 2021 г. – 15%.
Сроки перехода на электромобили установили многие страны и регионы. В Калифорнии машины с ДВС перестанут продаваться с 2035 г., а, как гласит американская поговорка, «куда идет Калифорния, туда идет и страна». Штат – крупнейший авторынок в США, там продается около 2 млн машин в год, на него приходится почти 10% спроса на нефть в США – в основном как раз для транспорта. То есть уже в обозримой перспективе спрос на эту нефть начнет исчезать. Необходимость бороться за калифорнийского потребителя заставит автокомпании увеличивать долю электромобилей в совокупном производстве, расширяя ее и в других штатах.
Бизнес активно участвует в зеленом переходе. Крупные компании, такие как Google, IKEA, Microsoft, Amazon и др., обещают свести вредные выбросы от своей деятельности к нулю. Производитель бытовой химии и косметики Unilever потратит €1 млрд за 10 лет, чтобы исключить нефтепродукты из своей продукции и помочь в этом поставщикам. GE прекращает строить угольные электростанции и будет активнее работать в секторе возобновляемой энергетики. Все это создает мультипликативный эффект, тренд ускоряется, говорит эксперт РАНХиГС Владимир Гуревич.
Прочь от ископаемого топлива
В этот тренд включаются и нефтяники: все ведущие европейские компании поставили цели по сокращению выбросов, многие сворачивают нефтяной бизнес, вкладываются в возобновляемую энергетику. Предпосылки здесь не только идеологические – работа с возобновляемыми источниками энергии, которые сильно подешевели и считаются более перспективными, становится более выгодной, чем с ископаемым топливом. Стоимость привлечения капитала для проектов с солнечной и ветряной энергией составляет 3–5%, с газом – 10–15%, с нефтью – до 20%, указывают JPMorgan Asset Management и Goldman Sachs.
Производить электроэнергию на солнечных станциях теперь в большинстве стран дешевле, чем на угольных и газовых, констатирует МЭА: «Проекты в солнечной энергетике – одни из самых низких по себестоимости из всех, что когда-либо существовали». При реализации лишь уже объявленных мер возобновляемая энергетика обеспечит 80% роста спроса на электричество в мире в период до 2030 г., ожидает агентство.
Даже если мировая экономика достаточно быстро восстановится после коронакризиса в результате реализации уже объявленных мер, среднесуточный спрос на нефть в мире уже в 2030-е гг. прекратит расти, считает МЭА. Если же восстановление задержится, то он лишь немного превысит уровень 2019 г. Сценарий устойчивого развития предполагает падение спроса до 66,9 млн баррелей к 2040 г. (оценок для сценария нулевых нетто-выбросов МЭА не приводит).
У BP более радикальные прогнозы. Если сейчас доля углеводородов в первичных источниках энергии превышает 80%, то к 2050 г. она может упасть ниже 70% даже при сохранении нынешних тенденций, а при их ускорении – до 20%.
Окно возможностей для нефтяников
Не все в это верят. Крупные нефтяные компании в США и России остаются на прежних позициях, считая, что уход ряда игроков и сокращение инвестиций в разведку и разработку приведут к дефициту нефти. «Если они [BP, Shell и др.] уйдут от своего основного бизнеса <…> кому-то придется вмешаться <…> Кто-то должен будет взять на себя эту ответственность», — заявил в сентябре первый вице-президент «Роснефти» Дидье Касимиро, отметив, что в этом случае государственные нефтяные компании займут бóльшую долю рынка.
Дэвид Рэбли, управляющий директор Accenture, считает, что компании вроде Exxon Mobil, «присутствующие во всех сегментах создания стоимости», имеют больше возможностей выбрать для себя будущее – стать диверсифицированной энергетической компанией; сосредоточиться на разработке месторождений более дешевой и чистой нефти и «стоять до конца» или полностью перейти на чистую энергию. «Но вскоре это окно возможностей закроется, принимать решение нужно уже сейчас», – предупреждает он.
Согласно недавнему исследованию Калифорнийского университета в Беркли, к 2035 г. США могут производить из чистой энергии 90% электричества, «не увеличивая расходы потребителей и не имея необходимости строить новые электростанции на ископаемом топливе». При этом даже выработка электричества на газовых станциях сократится на 70% по отношению к 2019 г. Если в США нужно будет гораздо меньше нефти и газа, они станут поставлять больше углеводородов на мировой рынок, еще жестче конкурируя с ОПЕК и Россией.
Трудно ожидать продолжительной глобальной нехватки нефти, считает Гуревич: «Даже крупный дефицит достаточно быстро и легко покрывается свободными мощностями стран Персидского залива, которые суммарно по Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейту и Ираку оценивались (еще до летнего сокращения производства) в 4–5 млн баррелей в сутки. Перспектива серьезного дефицита активизирует и добычу на сланцевых месторождениях США, где скважины бурятся и вводятся за несколько недель». Главная же проблема рынка нефти – надвигающийся дефицит спроса в ходе ускоряющегося глобального энергетического перехода, считает Гуревич: «И, судя по всему, это проблема уже нынешнего десятилетия».
Успеть добыть
В России экономика и бюджет сильно зависят от нефтегазовых компаний, в том числе поэтому и нет интереса к зеленой энергетике, считает директор по инвестициям «Локо-инвеста» Дмитрий Полевой. В 2019 г. эти компании пополнили федеральный бюджет на 8 трлн руб., это почти 40% всех доходов. Бóльшая часть — налог на добычу полезных ископаемых (6 трлн руб.), который напрямую зависит от объема производства. «В прошлом году мы заплатили 1,5 трлн руб. налогов, и было бы неправильно говорить, что мы в одночасье меняем стратегию и перестаем платить государству», – сказал в сентябре при обсуждении климатической повестки на Тюменском нефтегазовом форуме член правления «Лукойла» Азат Шамсуаров.
Если углеводородам осталось 30–40 лет, чтобы принести ренту, мы должны приложить все усилия, чтобы их добыть и пустить на благо экономики, говорил там же замминистра энергетики Павел Сорокин. «У российских компаний одна из значительных ресурсных баз с низкой себестоимостью производства (без налогов), поэтому ее нужно монетизировать», – согласна с Сорокиным Дарья Козлова, директор по консалтингу в сфере госрегулирования ТЭК Vygon Consulting.
В странах, бюджеты которых сильно зависят от нефти и газа, «сейчас, больше чем когда бы то ни было, фундаментальные усилия по диверсификации и реформированию экономик представляются неизбежными», уверены эксперты МЭА.
Первые шаги
В этом году российское правительство и компании все-таки начали обсуждать климатическую повестку – в основном из-за решения ЕС ввести трансграничный углеродный налог. По оценке BCG, он может обойтись российским экспортерам нефти в $1,5–2 млрд в год. Отдельные шаги предпринимают компании:
- «Газпром» в октябре сообщил, что начал разработку сценариев устойчивого развития компании до 2050 г. «с учетом низкоуглеродного тренда мировой экономики». Он также ведет «инновационные разработки в области технологий производства водорода из метана без выбросов СО2»;
- «Лукойл» в 2019 г. объявил о решении снизить выбросы парниковых газов до нуля к 2050 г.;
- «Сибур» в начале 2020 г. утвердил стратегию устойчивого развития и теперь смотрит на зеленую энергетику, зеленый водород, рассказал в сентябре член правления Алексей Козлов. Теперь компания на всех этапах инвестиционного процесса учитывает климатический фактор, а экономические показатели дисконтирует на будущий углеродный налог.
