Двадцатый год запомнился прежде всего как год ковида. Сам ковид — беда, но он с собой принес экономический кризис. Те, кто сам и чьи близкие не пострадали от болезни, в качестве самой большой трудности вспоминают потерю работы и заработков, рост цен. Это жалоба двух третей взрослого населения, и эта ситуация, отметим, беспокоит более 70% руководящих работников.
Сидение взаперти, осложнение контактов особенно тяжело воспринимались в ходе первой волны. Ко второй волне каких-то ограничений стало меньше, какие-то научились обходить, к каким-то привыкли. Стало не легче, но менее тяжело и тошно. Кому пришлось в этих чрезвычайных условиях обращаться за медпомощью, вынесли самые разные впечатления. От восхищения врачами и горячей благодарности до возмущения действиями/бездействиями медицинского начальства. В столице, где уровень медицинской помощи был самый высокий, улучшение работы больниц и поликлиник отметил 21%, а в небольших городах — меньше, 16%. Ухудшение в средних и малых городах отмечали, увы, в 3–3,5 раза чаще. Настораживает, что улучшение чаще всех отмечали самые зажиточные, а ухудшение — самые бедные. Таков эффект так называемой страховой медицины, приходилось слышать от врачей — ветеранов здравоохранения. Им вторят и в сетях, и на фокус-группах: там, где лечат за деньги, — лечат, а где за так — нет. Чрезвычайная и экстренная медицина работала изо всех сил. Люди это видели и оценили. Но видели и ситуации, когда этих сил не хватало и система скорой помощи сама превращалась в очаг бедствия.
Особое место в воспоминаниях людей о 2020 вирусном годе займет впечатление от того, как власть обращалась с информацией о ходе эпидемии. Не будем говорить о тех, кто вообще не верил, что есть такая болезнь. Будем говорить о тех, кто думал о своих правах гражданина России: знать, что жизненно важное происходит в его стране. Начальники разных уровней, привыкшие думать прежде всего о реакции тех, кто выше, а не тех, кто внизу, то врали, то говорили правду. Мысль о том, что они занижают число заболевших, потому что им это надо, соседствовала с мыслью, что они завышают, тоже потому, что им это надо. В итоге массовое сознание оказалось дезориентировано.
Другая тягостная для людей компонента сложившейся в двадцатом году ситуации — перебои в работе школ, перевод учебного процесса в режим онлайн. Как в свое время на введение ЕГЭ наиболее болезненно реагировали родители (а также учителя), так и теперь главный жалующийся и возмущенный контингент — две трети женщин в возрасте мам и бабушек (среди мужчин — половина). В хоре возмущенных голосов выделяются те, кто дает политическое объяснение нововведениям с этим явно более плохим, на их взгляд, образованием: Президент недаром говорил, мол, многовато людей с высшим, а кто у станка будет стоять? Вот и готовят таких, кто за высшим тянуться не станет. Кто умом будет попроще. К этому другие добавляют: тупыми же управлять легче, вот они и растят поколения, которыми им будет править легко.
Еще этот год запомнился многим россиянам (хотя далеко не всем) тем, что сломал их планы поехать в отпуск за рубеж. Путей компенсации нашлось немало: и поездки по родной стране, и более активное использование имеющегося второго жилья — деревенского дома с его грядками и дачи с ее клумбами. Но, по отзывам специалистов, полной компенсации эти ресурсы дать не смогли. Одна статья — уровень услуг и комфорта. Наш суммарный рекреационный потенциал существенно ниже того, что потребляют за год наши люди в своих загранпоездках.
Вторая статья — иная цивилизация, иной моральный и политический климат. Можно назвать это красивыми словами: вдыхать воздух свободы. Но то, что в том обществе наши вдыхают, это не совсем свобода. Это возможность потреблять его гражданские бенефиты на правах не гражданина, а гостя, т.е. не неся никаких обязательств. Это соответствует отечественному понятию «воля». Поборников свободы у нас не так уж много, и судьба их, как правило, не веселая. А вот любителей воли очень много. Одни ее получают, уезжая на рыбалку, другие — зарываясь в свой сад-огород, третьи — погружаясь в хобби. А четвертые — уезжая за границу. Все — дела невинные, ненаказуемые. Этот глоток воли позволяет в остальное время принимать без особых возражений имеющиеся бытовые и политические условия своего существования. Но если по тем или иным причинам людей лишают этой толики воли, они начинают гораздо острее чувствовать изъяны и недостатки своей бытовой и политической повседневности. И тут недалеко до проявлений недовольства со стороны обычно лояльных и послушных категорий населения. Они начинают движение от позиции обывателей к позиции граждан.
Чем еще запомнился год — голосованием по обнулению. Оказывается, по воспоминаниям, которыми делились в конце декабря, баланс выраженных положительных и отрицательных эмоций по поводу этого голосования тоже близок к нулю — 32% назвали их крайне отрицательными, 35% — целиком положительными. Ну, казалось бы, проехали, забыли, забили. На верхнем уровне массового сознания это так. Но по некоторым признакам на более глубоких горизонтах возник тот же эффект, что в 2008 г., когда выяснилось: опять все то же.
Ну, а были радости в уходящем году? А как же: 47% испытали положительные эмоции в связи с отставкой Дмитрия Медведева. И много более того: наконец исполнились многолетние мечты у 57% лиц в возрасте 55 и старше. Они испытали «целиком положительные эмоции», узнав об «отставке Анатолия Чубайса с поста главы корпорации «Роснано». Теперь все будет хорошо!
