Если политический 2020 год начался с президентского послания, где была объявлена конституционная реформа, то политический 2021-й начался с возвращения Алексея Навального в Россию.
Власть сделала все, чтобы это возвращение не выглядело триумфальным, раз уж не удалось удержать от него оппозиционера объявлениями о карах, которые его ждут на родине. Но сами эти суетливые усилия власти с запугивающими заявлениями прокуратуры, приземлением самолета в другом аэропорту, подготовленной массовкой в зоне прилета выглядели по-лукашенковски нелепо и трагикомично. Они продемонстрировали, что реально хозяином положения является не Кремль, а Навальный, что игру определяет он, а противостоящая ему огромная репрессивная машина ничего с ним не может поделать.
Путин уже проиграл: он боялся произнести имя Навального, чтобы, не дай Бог, не сделать ему политическую рекламу, а добился превращения Навального в Манделу. Причем если до этого Навальный с его изобретательностью и целеустремленностью не раз переигрывал Кремль, то сейчас уже он переиграл лично старика Путина.
Хороших ходов в запасе у власти нет, только плохие. Да, она может, засадив Навального по одному выдуманному когда-то делу «Ив Роше», запустить еще пару новых, как, собственно, было объявлено Следственным комитетом. Но, во-первых, делая это, она будет опасаться негативных для себя последствий в результате политической дестабилизации в канун предстоящих выборов в Госдуму, как это уже имело место в 2013 г., когда Навального пытались не допустить к выборам мэра, а во-вторых, время дряхлеющего политического режима подходит к концу.
Опасность для Кремля представляют не столько даже действия Навального, которые власть, понятно, попытается максимально ограничить, сколько сам факт его приезда и неизбежное сравнение неприлично перед лицом общей беды трясущегося за свою личную безопасность Путина и мужественно бросившего вызов системе Навального. Теперь, что бы Путин ни делал, симпатии будут не на его стороне. Он из Штирлица превратился в царя Кащея, а это совсем другая сказка. И хотя конец ее не до конца ясен, зависит он не столько от власти, сколько от нас с вами.
