Последняя неделя января — время Недели высокой моды в Париже. В течение пяти дней дизайнеры (действительные или приглашенные члены Федерации высокой моды Франции) представляют публике новые коллекции. В этом году ввиду коронавирусных ограничений (а во Франции они более чем строгие) «неделя» сократилась до четырех дней, а «Париж», напротив, расширился: показы во французской столице смогли устроить только некоторые французские марки, итальянские гранды Valentino и Giorgio Armani провели показы на родине, а многие (например, наша соотечественница Ульяна Сергеенко) вместо шоу выпустили фильмы.
Идеи и перспективы
Парижские Недели высокой моды проходят дважды в год, в январе и июле. Стоимость предлагаемых нарядов колеблется от $10 000 до $250 000, круг покупателей — максимум несколько сотен человек; платья с дефиле в продажу не поступают. Модных тенденций, как их понимают торговцы готовым платьем, шоу высокой моды не формируют и не отражают. Маркам, клиентам и зрителям они нужны для другого.
- Во-первых, чтобы одним продемонстрировать, а другим понять максимум, на который способна модная индустрия, — и в мастерстве, и в идеях.
- Во-вторых, чтобы уловить направление развития: в сегменте высокой моды любые изменения заметны сильнее, чем на колоссальном рынке готового платья.
В последние несколько лет индустрия моды переживает очевидный кризис самоопределения. Многие законы, по которым она прежде работала, устарели в практическом или мировоззренческом смысле.
С первым проще. Поняв, что мода больше не может быть степенной отраслью, где заказы исполняют месяцами, а со времени показа коллекции до ее приезда в магазин может пройти полгода, марки изменили график и скорость выхода коллекций.
Сложнее со вторым — идейной подоплекой, назначением и идеалами моды. Прежде все было ясно: мода — для избранных: худых, богатых, преимущественно белых, ведущих определенный образ жизни и т.п. Но в последние лет пять константы зашатались, и к модным маркам не только появились вопросы, но и возникли обвинения. А не расисты ли вы, если на показах не видно темнокожих моделей, а в коллекциях без спроса появляются элементы африканской культуры? А почему только худые модели? А элитаризм моды – это вообще уместно? И так далее. И если в России дискуссия на эти тема пока исключительно вещь в себе и даже повод для насмешек, то в Европе и США у крупной компании после подобных обвинений могут быть реальные проблемы. Например, Gucci и Prada отзывали из продажи товары, показавшиеся оскорбительными, а Dior менял рекламную кампанию, также вызвавшую неудовольствие аудитории.
Поэтому на какое-то время модные коллекции и шоу превратились в продолжительное социальное высказывание. Казалось, маркам важнее убедить всех, что под их именем не место расовой, возрастной и иной дискриминации, чем показать собственно моду. Вероятно, без этого переключения не случились бы многие важные изменения. Но все же далеко не все находили социальную агитацию от модных марок однозначно положительной. Во-первых, люди ходят в магазин одежды не ради лекций о социальной справедливости (при безусловной важности этой проблематики). Во-вторых, если компания против всего плохого и за все хорошее, она просто может провести ряд реальных изменений — устранить дискриминацию, повысить зарплату и т.д. А не наполнять продукцию лозунгами.
И вот, по совпадению или нет, этот сезон стал другим. Может, сыграло роль то, что многие крупные игроки люкса (LVMH, Prada, Kering и проч.) действительно успели что-то сделать. Может, за тяжелый ковидный год все, и индустрия моды в том числе, так устали от проблем и трудностей, что снова захотели видеть в моде отдушину, а не напоминание о нерешенных проблемах. Во всяком случае, крупные игроки предпочли направить фантазию и мастерство в сторону не социального, но прекрасного.
В Chanel, не имея возможности устроить масштабное шоу, решили стилизовать показ под семейный праздник.
Платья в коллекции Dior названы в честь карт Таро: «Луна», «Солнце», «Шут», «Правосудие», «Смерть», «Любовники», «Дьявол», «Императрица», «Колесо Фортуны».
В Valentino сосредоточились на «вечных ценностях высокой моды».
Отправной точкой для создания кутюрной коллекции Fendi стал роман Вирджинии Вулф «Орландо».
В коллекции Ulyana Sergeenko Couture акцент сделан на работу с традиционными русскими ремеслами. Мастера марки использовали елецкое кружево, крестецкую строчку, кадомский вениз, ростовскую финифть.
И вышло прекрасно. Проблем хватает всегда, но история не один раз показывала нам, что стремление людей радоваться и наряжаться не убить ничем. Более того, именно возможность переключиться на условное прекрасное зачастую помогало выстоять в самые сложные времена. Британский Vogue писал об этом в 1940 г.: «Мы уповаем на моду. В новом году, который окутан мраком войны, мы верим в это с еще большей силой, и мы не дадим никому смутить нас: мы верим, что мода — не прихоть, не легкомысленная причуда, а сидящий в нас инстинкт; ее ритм убыстряется и замедляется в зависимости от внешних обстоятельств, но сердце ее всегда бьется…».
