Фондовые рынки и массовое общественное мнение остались практически равнодушными к протестам. Рынки даже и не ждали, чья возьмет, скорее, прагматически оценивали, закончится ли дело новыми санкциями. И в этом смысле визит Жозепа Борреля был даже важнее для рынков, чем протесты. Хотя по внешней мягкости высокого представителя ЕС по внешней политике нельзя определить, чем ответит коллективная Европа путинской России, я бы осторожно оценивал эту его поездку на обед к Сергею Лаврову как провальную, но пиаровское унижение еще может отлиться российской стороне непиаровским ответом.
Невероятные жертвы Алексея Навального, в том числе личные, в среднем по стране дали лидеру оппозиции 1 процентный пункт роста доверия в январе — феврале 2021 г. по сравнению с ноябрем 2020 г. (и 6-е место в ряду политиков, согласно исследованию «Левада-центра»). Выше его на 2 процентных пункта — тот же Сергей Лавров. То есть человек, сидящий в безупречном костюме в пошлой роскоши большого дома на Смоленской площади и в последнее время сосредоточившийся на риторической игре «А-в-Америке-негров-линчуют», заслуживает в глазах среднего обывателя большего доверия, чем гражданин России, отравленный государством и вернувшийся в Россию на верный арест. Своим нестандартным поведением Навальный вывел из равновесия обывателя-конформиста, и тот ответил ему очевидным раздражением — рейтинг неодобрения вырос по сравнению с сентябрем на 6 процентных пунктов до 56%.
Две вертикали
Эти данные могут спровоцировать очередную волну рассуждений о недостатках опросной социологии: как же так — все вокруг меня стали сторонниками Навального, значит, социология врет. Но, во-первых, за цифрами стоит еще кое-что, дьявол и тренды — в деталях. Во-вторых, если я нахожусь в эпицентре урагана, это не означает, что ураган везде. Если в 2003 г. вокруг представителя столичного городского образованного среднего класса практически все проголосовали за СПС, кроме нескольких, голосовавших за «Яблоко», это еще не означало, что вся гигантская страна вела себя на избирательных участках точно так же.
Социологические индикаторы отрезвляют, хотя надо понимать, что в России, где уже больше двух десятилетий правит один и тот же человек, а последние годы были отмечены формированием полноценного (не гибридного) авторитарного режима, раскачать среднего обывателя не так-то просто. Кроме того, если элиминировать из анализа рейтингов одобрения и доверия вечного Путина, обнаруживается вполне очевидная пустота — сразу за ним в рейтинге доверия идут Мишустин, Жириновский, Шойгу, Лавров.
Они не политики. Даже Жириновский, ставший функцией от самого себя тридцатилетней давности и приводным ремнем администрации Кремля, старым эстрадным артистом, который остается на эстраде ввиду полного безрыбья.
А Навальный — политик. Причем в оппозиционном секторе такой же монополист, как и Путин в государственном.
Вся нынешняя российская политика — это столкновение двух вертикалей, путинской и Навального. И благодаря возвращению в Россию возмутителя спокойствия карта предпочтений россиян (тех, кто не «затрудняется с ответом», а таких очень много) стала черно-белой. Даже если респонденту не нравится Навальный, но еще больше не нравится система Путина, он готов выйти на улицу за смелого и бескомпромиссного оппозиционера. Ставшего к тому же воплощением всего нового в противовес главе государства, который, как ни старается поощрять прикормленную «волонтерскую» молодежь, персонифицирует все старое, архаичное и скрепообразное. А еще пошлое и смешное, как дворец в Геленджике, это подношение верховному главнокомандующему от «друзей».
Часто задаваемый вопрос: о таких показателях (электоральных, доверия, одобрения), как у Путина, мечтал бы любой политик в западной демократической стране. Однако это несопоставимые величины: нельзя сравнивать рейтинги автократа в авторитарном государстве, где выборы — это референдумные голосования за власть конформистски и индифферентно настроенной части населения; и нормальный конкурентный электоральный процесс, дополненный регулярной ротацией власти и реально действующим самоуправлением. Даже если бы в России прямо завтра наступила демократия, по инерции конформист искал бы ценных указаний, какая партия у нас — партия власти и какой из политиков — настоящий начальник. Все-таки за пару десятилетий легко утратить рефлексы нормального избирателя.
Психология конформиста
Навальный для конформиста — возмутитель спокойствия. Не политического, а душевного. К чему все эти расследования — одно расстройство же, а то, что наверху все коррумпированы, давно известно. Так нечего лишний раз расчесывать то, о чем не хочется думать.
То же и с отравлением: да, в глубине души обыватель, может быть, и полагает, что покушение на убийство Навального — отнюдь не «инсценировка Запада». Но тут же и блокирует нежелательную информацию, срабатывает защитный механизм: убивать — это все-таки плохо, и получается, что поддерживать государство, поощряющее убийство, как-то нехорошо. А хочется продолжать его поддерживать, потому что оно задает корм.
И в этих ситуациях просто конформист становится агрессивным конформистом: его облачают в аккуратненькую рабочую синюю робу, и он поет песню за Путина во флешмобе, организованном руководством предприятия. Клише срабатывает: подлинно рабочий человек, не хипстер — за действующую власть. Креатив зашел далеко: раньше были просто «путинги», а теперь флешмобы за Путина. На выходе получается модернизированный «Уралвагонзавод», который, в свою очередь, — историческое продолжение «зиловцев с велосипедными цепями», готовыми лупить гнилую интеллигенцию, выходившую на площади с середины 1960-х. «Эффект колеи» четко виден в тактике авторитарных властей.
За Навального — молодежь, которая еще несколько лет назад была настроена гораздо более конформистски. У него высокий рейтинг одобрения в когорте 18–24 года (36%), сравнительно высокий среди тех, кому 25–39 лет (23%). Но здесь тоже не надо иллюзий: даже в самой младшей группе уровень неодобрения лидера оппозиции — 43% и 14% затруднившихся с ответом.
Модернизационное мышление и современный тип поведения неизбежным образом идут на смену устаревшему традиционализму, иногда переходящему в фундаментализм, как защитную реакцию от всего нового и непонятного. Но это процесс небыстрый. И уж тем более он тормозится в условиях авторитаризма с его монополией, все еще эффективной, на преобладающий тип представлений о мире, где выходящий на митинги считается проплаченным Госдепом и «продавшимся пиндосам». Где самые стабильные зарплаты и понятные карьерные траектории — в армии, полиции, Росгвардии, спецслужбах, правоохранительных органах, судах, в госкорпорациях, стоящих близко к трону, и на госслужбе. Где отправка в армию — наказание для несогласных юношей. А отчисление из университета — превентивный подарок от ректора родной власти (раз уже не хватает денег на дворец в качестве подношения). Где элиты национализированы и чувствуют себя заложниками — те, кто под персональными санкциями, пойдут с Путиным до конца, дорога на Запад и в «прекрасную Россию будущего» им заказана.
Где хата обывателя неизменно с краю.
Триггер для отложенного выхода
Никакого столь массированного, да еще общенационального выхода на улицы без возвращения Навального не было бы. Причины для выхода — копятся. Раздражение колоссальное. Для одних — экономическое. Для тех, кто выходил на улицы последние три раза, — политическое и даже шире — экзистенциональное (модернизированная молодая часть общества против архаичного государства). Но чтобы был сделан шаг за порог — нужен триггер. Триггера не хватало летом, когда Путин обнулился.
Тогда все сами себе задавали вопрос — а почему никто не вышел? Так вот, то, что произошло в конце января — начале февраля 2021 г., — это отложенный выход лета 2020 г. Это недовольство самоуправством режима, подмявшего под себя Конституцию и решившего жить вечно. Триггер для открытого недовольства и предложил — дорогой ценой для себя — Алексей Навальный.
То, что произошло, — не столько расширение числа сторонников Навального, сколько политизация гражданского общества и увеличение количества поддерживающих обновление и модернизацию России не на условиях Путина и его забронзовевшего круга. В Хабаровске на улицу выходили не сторонники Навального, а именно представители гражданского общества, недовольные умалением их конституционного права избирать и быть избранными. И аргумент власти: да этот ваш Фургал — убийца, не работает. Что ж вы его тогда держали столько лет на самом верху своей пирамиды, зная, кто он такой? Да вы все там коррупционеры и убийцы, что подтверждается отравлением Навального, оставьте нам право выбирать своего «убийцу». Все равно больше не из кого, а этот нам понравился.
Навальный закрепил за собой статус политического борца за власть (это и есть синоним слова «политик»), но, став жертвой и символом гражданского, именно гражданского движения против режима, обрел еще и моральный вес. Это важно в том смысле, что гражданское общество, мост к которому он, быть может, и строил, но не достроил, теперь в высокой степени на его стороне. У него теперь есть шанс стать не только политическим, но и гражданским лидером. Это гораздо опаснее для Кремля: начальство через кремлевские зубцы и сквозь запотевшее забрало видит в человеке на площади оппозиционера, между тем человек на площади — не оппозиционер, а гражданин. Избитый дубинкой или получивший удар сапогом гражданин становится оппозиционером. А власть, сидящую на дубинках и обороняющуюся несколькими рядами щитов, начинает считать оккупационной.
Навальный заставил власть обороняться. И объясняться: Путин был вынужден открещиваться от «дворца Путина».
В Москве и Петербурге закрывали целые кварталы от гражданского населения без правовых оснований. 6 февраля, когда никто ни на какие митинги выходить на собирался, в Санкт-Петербурге днем перекрыли весь центр, включая Невский проспект, закрыли станции метро, морозили росгвардейцев три с половиной часа. И после этого они говорят, что не испугались собственного народа… Родились шутки: надо ввести уголовную статью за введение власти в заблуждение путем неприхода на необъявленный митинг. Забрало запотело от страха, а потом еще и замерзло.
И вот еще что: Навальный превратился в фактор долгосрочной экономической стагнации, сохранения низких доходов населения и перманентно недооцененного рубля. Описывая эти беды, экономисты ссылаются на «геополитические факторы». Так вот, Навальный — главный и самый долгосрочный из них. Гарант санкций, несмотря на мягкого и растерявшегося в имперских сталинских интерьерах Борреля. Лишнее доказательство того, что нормальный качественный рост и отсутствие демократии — несовместимы.
Российское общество, в большинстве своем состоящее из равнодушных людей, до митингов и после них — примерно тот же самый социум. А вот гражданское общество, то есть та часть «населения», которая задумывается о своих правах и о нормализации, именно нормализации России, уже другое. У него нет забрала. Нечему запотевать.
