Мир в сознании нынешних россиян (снова) биполярный, в нем есть две главные страны: это Россия и Америка. Америка — главный супостат России, она стоит за спиной всех мелких антироссийских сил. Но она неизбежно и главный партнер, ибо Россия (в воображении россиян) делит или хотя бы должна в идеале делить с Америкой весь мир на их и нашу половины.
Война с Америкой
Это сознание родилось как результат Второй мировой войны. Советский Союз, несмотря на огромные жертвы и потери, окончил войну как самая сильная страна Евразии. Америка, тоже окрепшая в войне, тогда начала оттеснять Англию, бывшую до того главным врагом России-СССР, с этого почетного места. В Ялте для Сталина и Черчилль, и Рузвельт были еще примерно равными по значению союзниками-соперниками, и в начале холодной войны враг еще назывался «англо-американский империализм». Но с появлением у Америки атомной бомбы она безусловно вышла на роль главного, стратегического оппонента. Наша первая бомба была копией американской. С тех пор у нас всем стало понятно, что третья мировая война — это война с Америкой.
Несомненность этого тезиса такова, что нынче в массовом сознании он проецируется и на Вторую мировую. Идея, что во Второй мировой мы (СССР) воевали не только с Германией, но и с Америкой тоже, в неотчетливом виде блуждает в нынешнем массовом сознании. Она, во всяком случае, теснит дискомфортную память о том, что мы были с США союзниками. (Поэтому, в частности, вопрос о значении ленд-лиза оказывается дискуссионным. Те, кто сегодня берутся утверждать, что без американской помощи СССР не победил бы гитлеровскую Германию, ставят себя в прямое несогласие с доминирующим в массе представлением об истории тех лет.)
Понимание Америки как и врага, и партнера освоено нашим массовым сознанием. Вопрос, насколько сознание правителей страны зависит от массового сознания, гораздо более сложен, чем вопрос, насколько правители могут манипулировать сознанием масс. Деятели вроде Ленина с Троцким и Сталина, располагая мощным пропагандистским аппаратом, могли сделать с ним очень многое. Но, вероятно, пропаганда бывает более успешной, когда она соответствует неким базовым установкам этого сознания, а если она идет с ними вразрез… Судя по свидетельствам и воспоминаниям, Сталину после заключения пакта с Германией убедить свою страну в том, что это наш новый друг, за год этой «дружбы» не удалось. А убедить, что Америка враг, на первых же шагах холодной войны удалось, как кажется, без большого труда.
Старое мышление
Политика закручивания гаек и нагнетания напряженности всегда дает правителям кроме прямого результата еще и бонус-ресурс: можно много очков заработать на отпускании гаек и разрядке. Этим пользовались все наследники Сталина, начиная с Хрущева. Важно, что такую политику не как постоянную, а как временную массовое сознание понимает и принимает. Опыт Горбачева показал: политика «нового мышления» как внешняя политика была невероятным успехом, она ошеломила и перевернула мир, но уговорить свое собственное население считать, что нас теперь навсегда окружают друзья, а не враги, оказалось невозможно.
Был ли Путин, тогда молодой, в душе против этого горбачево-ельцинского курса или нет, не так важно. В любом случае за первые годы своего правления он понял, каковы глубинные установки сознания вверенной ему публики, и мюнхенской речью дал понять не только и, может быть, не столько чужим, сколько своим, что возвращаемся к мышлению «старому». А в нем пружиной является описанное амбивалентное отношение к США.
Опросы «Левада-центра» убедительно показали, что рейтинг Путина и негативизм россиян в отношении США варьируют совместно
Но было бы не только слишком просто, но неверно и слишком опасно выводить простую связь: чем выше градус антиамериканизма российской политики, тем лучше отношение россиян к Путину. Отношение россиян к США принципиально двойственное. Оно непременно должно включать как негатив, так и позитив. Негатив преобладает, но без позитива негатив «не смотрится».
В массовом сознании соприсутствуют эти ноты, в опросах они выявляются очень примитивным приемом. Людей спрашивают, как вы относитесь к США — очень хорошо, хорошо, плохо или очень плохо. Ответы с «очень» всегда выбирают немногие, их поэтому при подсчетах присоединяют к более массовым умеренным мнениям. История массового отношения к США — это история того, когда в ответах преобладал позитив, когда негатив.
Недружественная держава
Начало путинского правления — эра двукратного и трехкратного преобладания «хорошо» над «плохо» в ответах на вопрос «Как вы относитесь к США?». Мюнхенская речь была услышана в России, в 2007 г. ответы «плохо» перевесили ответы «хорошо». Война с Грузией (репетиция Крыма, как мы потом поняли) дала взлет путинского рейтинга и плохого отношения к осудившей нас Америке. К началу 2014 г. ответы «хорошо» и «плохо» находились в равновесии.
Далее Крым. Мы неоднократно писали, что ликование россиян было не столько по поводу присоединения полуострова, сколько по тому поводу, что Россия под руководством Путина поступила так, как, думали они, смеют поступать только великие державы, например, США — не считаясь с мировым общественным мнением. Мы не посчитались с США и тем встали вровень с ними, как стоял некогда великий и могучий Советский Союз. Плохое отношение к США в мае 2014 г. вышло почти на тот же заоблачный уровень, что и одобрение деятельности Путина на его посту президента (и главнокомандующего).
Дальше пошли годы хронического противостояния всему свету — и США в первую очередь. Соединенные Штаты из опроса в опрос оказывались на первом месте (в мае — 66%) среди стран, «недружественно относящихся к России».
(Свой «официальный» список с таким же названием и с США на том же первом месте наши власти предложили лишь недавно. Вот «Левада-центр» Признан в России «иностранным агентом». Мы указываем это по требованию властей. Организации и частные лица, признанные «иноагентами», оспаривают это решение в судебном порядке. Мы не согласны с этим решением и выражаем им поддержку. хоть и «иностранный агент», а неожиданно оказался вроде как подателем идеи для начальства.)
В нынешнем марте хорошее и плохое отношение россиян к США находились почти что в равновесии. Но потом стало ясно, что опять идем к напряженному противостоянию, и к концу мая в среднем более половины опрошенных (54%) заявили о плохом отношении к Америке. Относящихся «хорошо» осталось менее трети (31%). Но внутри распределение мнений такое: среди немногочисленной категории людей моложе 25 лет о хорошем отношении заявляют 49%, (среди руководящих работников вообще 55%), а вот в более многочисленной когорте 65+ — 13%. И на вопрос «Как вы в целом оценили бы отношения между Россией и США?» «хорошими» словами — «дружественные, хорошие, спокойные» воспользовались для их оценки не более 11%. Впрочем, «враждебными» эти отношения сочли лишь 16%. Основной ответ, выбранный 40% опрошенных, — «напряженные», еще 31% использовали менее жесткое слово «прохладные».
Лучше уж сотрудничество
Есть ли куда еще портиться нашим отношениям с США? 23% всех опрошенных, а среди руководящих работников и все 30%, думают, что в ближайшее время наши отношения продолжат ухудшаться. Им противостоят 18%, ожидающих улучшения отношений. Прочие, т. е. половина всего населения, ожидают сохранения отношений на нынешнем уровне напряженной прохладности или прохладной напряженности.
Это «народный прогноз». Он в значительной мере зависит от того, как люди прочитывают в сообщениях СМИ волю верхов, он в какой-то мере выражает их собственные надежды или ориентации. Но мы и напрямую попросили граждан выразить их пожелания насчет наших отношений с Америкой. Мы задали вопрос о том, как, по мнению россиян, должны развиваться отношения России и США, «чтобы они соответствовали интересам России». Мы, стало быть, предложили людям мыслить «по-государственному» или «с точки зрения национальных интересов». Был предложен набор из пяти ответов в диапазоне от «жесткого противостояния на грани конфликта» до «широкого сотрудничества».
И вот результаты. Вариант, к которому, казалось, шло дело или даже вели дело, — «жесткое противостояние на грани конфликта» — практически отвергнут российским обществом. Его выбирали реже всех остальных во всех категориях опрошенных, то есть это мнение маргинальное. Недаром чаще прочих этот вариант выбирали в той категории, где ощущается присутствие маргинальных элементов, — в категории безработных. В целом за это высказались 4% опрошенных. Вторым по непопулярности стал похожий вариант, о нем поговаривали в публике: «полное прекращение всяких отношений». И здесь показательно, что его чаще прочих выбирали те, кто дальше всего от политики, — домохозяйки. В целом же этот вариант выбрали 8%. Словом, ни линию на конфликт с Америкой, ни линию на разрыв с нею наш народ не поддерживает.
Популярностью среди примерно пятой части пользовался «компромиссный» вариант — «противостояние без риска конфликта». Наверное, простые люди имеют в виду, что будем грозиться «повторить», демонстрировать разные ракеты, но скорее для себя, чем для них. Впрочем, в среде руководителей, людей, более искушенных в политике, этот вариант поддерживают вдвое реже. Там понимают, что эта конструкция для неких политиков и может быть самой привлекательной, но на практике игра в противостояние в любой момент может перерасти в настоящий конфликт. А конфликт с Америкой — это не то, что конфликт с Украиной, где захотели — начали, захотели — кончили. Конфликт с США — это крутой спуск прямо в термоядерный ад. И если у Хрущева с Кеннеди получилось остановиться и дать задний ход, это не значит, что такое получится при других лидерах в этих странах.
Далее следуют два варианта, в которых фигурирует слово «сотрудничество». Вместе они собирают поддержку абсолютного большинства — 60%, а у некоторых категорий и больше. Но между предложенными формулами сотрудничества существенная разница. 40% руководящих работников, 36% предпринимателей, почти треть студентов высказались за «широкое сотрудничество», и это их главный выбор среди предложенных вариантов. Наша страна несколько раз — например, в эпоху разрядки, в эпоху перестройки — выражала готовность к широкому сотрудничеству. Все никак не получалось. Либо получалось что-то не то, как, например, вышло с американской помощью, приходившей в начале 1990-х: по мнению некоторых руководителей, она нас унижала, после нее надо было «вставать с колен» и т. п.
Народ — как телевизор, власть — как народ
Конечно, самые большие упования на широкое сотрудничество появились у наших элит, когда замаячила победа Трампа. Наконец придет в их Белый дом нормальный мужик, да просто наш мужик. Он не станет пенять нам за Крым, и тогда мы с ним на пару весь остальной мир поделим пополам и нагнем, и все у нас пойдет ок. И мы ему слали сигналы — и через родню, и через пацанов, которые куда-то там к демократам залезли, — ну просто, чтобы показать потом, что и мы ему победу ковали. И шампанское наш парламент за него пил, куда уж дальше.
И какой же вышел с этим Трампом облом! И сам он оказался не тем, и с Конгрессом своим, оказывается, сладить не может. Горький урок элиты запомнили, никакого широкого сотрудничества нам теперь не надо. Сотрудничать да — но ограниченно, по минимуму. Эта точка зрения в прямых словах или в интонациях транслируется главными федеральными каналами, поэтому такую позицию в ходе нашего опроса чаще всего отмечали именно те, для кого три канала телевидения — главный источник взглядов на мир и Америку в том числе. А поскольку в структуре нашего уже очень немолодого населения эти люди составляют большинство, то их мнение оказывается самым главным результатом. 35% россиян, будут теперь повторять на этих каналах, за минимальное сотрудничество с США, не за широкое.
Вероятно, такой линии будет придерживаться на переговорах с президентом США Джозефом Байденом российская сторона. Вряд ли и Байден, уже обозначивший свое отношение к партнеру, будет предлагать что-то более теплое. Поводов для особой радости эти переговоры не обещают. Разве что порадоваться, что вот, российская власть строит такие отношения с США, какие кажутся желательными российским жителям. Особенно — пожилым.
