Нападёт ли Путин на Украину? Именно в такой форме этот вопрос стал самым часто задаваемым в последние дни, и, несмотря на снижение напряжённости после встречи президентов США и России, он по-прежнему не снят с повестки не то что дня — недель и месяцев, а может быть, и лет.
Но это вопрос сверху вниз — с позиции людей, принимающих решения, рационально или эмоционально. А как воспримут горячую фазу войны те, кто привык, что в своем гибридном — информационном и пропагандистском изводах она идёт уже много лет? Те, кто находится внизу, потребляют информацию, по счастью, пока не в окопах, а на диванах? То есть обычные граждане России.
Угрозы оптом и в розницу
Наше исследование, проведённое в 2015 году «Хотят ли русские войны?», показало, что в современном урбанизированном обществе идея настоящей большой войны воспринимается без энтузиазма. Притом что те боевые действия, которые ведутся или велись на территориях, например, Сирии или востоке Украины, не оценивались — и не оцениваются сейчас — как настоящие.
Военные действия в Донбассе в 2014 году на фоне триумфального взятия Крыма воспринимались весьма положительно. Однако, как только выяснилось, что Донбасс и Луганск — это, деликатно говоря, несколько иной формат военной операции, гораздо более кровавый и разрушительный, общественное мнение ушло в стандартную оборонительную позицию, поставив психологический блок: Россия тут ни при чем, в человеческих жертвах виноваты США и Украина, а так в целом никакой войны нет.
Небывалый патриотический подъём 2014 года работал в качестве символической компенсации начавшихся социально-экономических проблем в течение нескольких лет. Россияне охотно покупали продававшиеся государством оптом и в розницу подлинные и мнимые угрозы, оценивали любые военные действия, которые вела путинская Россия, как справедливые, оборонительные и/или превентивные.
Войны шли неким рутинным фоном – телевизор не передавал запах пороха, строительной пыли от разрушенных домов, окопной глины, пота и крови. Милитаризация официальной риторики и рост авторитета армии, которая в списке заслуживающих доверия институтов обогнала президента, закрепили «крымский консенсус».
Однако примерно с 2018 года существенная часть социологических параметров стала меняться: ралли вокруг флага выдохлось. Если в 2014 году 26% респондентов полагали, что Россия «окружена врагами со всех сторон», то в 2020-м это мнение разделяли лишь 16% опрошенных. С 17% до 25% за тот же период увеличилась доля россиян, полагающих, что врагов искать бессмысленно, потому что «корень зла – в собственных ошибках».
Консенсус по поводу Крыма и символической мощи государственных институтов остался, но потерял свое мобилизующее значение. Война перестала радовать, она начала пугать.
Нас пугают – и мы боимся
Средний россиянин устал от самообмана – то, что где-то громыхает, нас не касается. Касается, и еще как. И «если завтра война», как в песне братьев Покрасс 1938 года, то в поход пусть собирается профессиональная армия, мы ей доверяем, но без нашего мальчика – ему еще институт заканчивать, а потом работу искать, и вообще, мы на море в отпуск собрались, какая война?
Российский конформист, конечно, индивид воинственный, но это воинственность пропагандистского телевизионного ток-шоу или языка ненависти социальных сетей. Большой войны никакой конформист не хочет, призыв в окопы не входит в социальный контракт, да еще в условиях ускоряющейся инфляции и стагнации всех макроэкономических показателей, имеющих микроэкономическое значение, когда речь идет о деградации социальной составляющей повседневной жизни.
Государственная пропаганда пережала педаль мобилизации. И вместо мобилизации породила страх войны. Причем не просто войны, а мировой катастрофы. В конце 2018 года 56% респондентов признавали существование военной угрозы со стороны других стран. В этом году резко пошел вверх страх мировой войны – он прочно обосновался на втором месте в списке тревожностей россиян. Кстати, параллельно выросли кривые страхов ужесточения политического режима, массовых репрессий и произвола властей – авторитаризация российского политического режима не прошла незамеченной.
Раздвоение сознания
Симптоматично, что ухудшение общественных настроений шло параллельно с падением или стагнацией рейтингов президента и власти в целом. 2018 год в этом смысле оказался рубежным. В высокой степени на настроения россиян повлияла пенсионная реформа, нарушившая классический путинский общественный договор: вы нас кормите и не трогаете наши советизированные социальные льготы, мы за вас голосуем и не интересуемся вашими распилами и откатами. Гражданское безразличие, выразившееся в высоких показателях голосования в 2018 году за первое лицо, власть ошибочно приняла за кредит настоящего, а не индифферентного и носящего символический характер доверия.
Пандемия лишь подтвердила раздвоенность массового отношения к власти: поддерживаем символы – герб, флаг, гимн, Путина как символы нашего геополитического величия и всякого рода great again, но не доверяем конкретным инициативам и действиям властей разных уровней. Глухое недовольство ситуацией прорвалось даже в ходе внешне благополучных парламентских выборов 2021 года – раздражённые граждане стали голосовать за коммунистов как за абстрактную альтернативу существующей власти.
Ну и, наконец, еще об одном аспекте проблемы. Разумеется, когда речь идет о горячей войне, имеется в виду битва с Украиной (даже если подразумеваются НАТО, США, Запад). Конечно, в случае войны государственная пропаганда убедит большинство россиян, что так надо и мы на самом деле «освобождаем» братский украинский народ от чуждой ему власти (которую, правда, он сам выбрал на свободных выборах). И это несмотря на то, что даже в 2021 году, когда США и Украина – главные враги, 23% россиян полагают, что жить с Украиной надо по-соседски, дружественно, но с границами и визами, как и с любой другой страной (объединение в одно государство поддерживают 17%).
Война – дело молодое и призывное. Но 66% россиян возрастной когорты 18–24 лет хорошо или очень хорошо относятся к Украине. И это на фоне ни на день не прекращающегося в государственном телевизоре украинобесия и доминирования идеологемы «на-западном-фронте-без-перемен» (в смысле супостаты нас атакуют, а мы обороняемся).
Словом, прежде чем осуществлять наступательную операцию, наверное, надо подумать, кто и с каким энтузиазмом будет воевать и до какой степени горячая фаза войны мобилизует граждан на ралли вокруг Путина. Судя по всему, степень эта будет в лучшем случае нулевой.
Колонка впервые была опубликована на сайте Московского центра Карнеги
