Одно из главных правил, которые я усвоил, работая врачом, звучит так: прогнозы — дело неблагодарное. Но я отступлю от этого мудрого принципа, чтобы порассуждать, какие вызовы ждут российских психиатров, психотерапевтов и психологов и с чем предстоит столкнуться российскому обществу после войны.
Сложно искать исторические аналогии, чтобы хотя бы приблизительно понять последствия в сфере психического здоровья. Психиатрия заметно изменилась за последние 70 лет: появились эффективные лекарства, терапия стала доступнее и серьезно отличается от полушаманского психоанализа середины XX века. Поэтому прямое сравнение с последствиями Второй мировой войны будет не вполне корректным.
С одной стороны, в случае поражения в войне ситуацию в России можно было бы сравнивать с тем, что происходило в послевоенной Германии. Но все-таки поражение в войне против Украины я не вижу настолько же разрушительным для общества. Эта война не тотальна, она не идет на территории самой России, и многие россияне мало понимают ее последствия для себя. К тому же у нас нет открытых и проанализированных сведений о психическом состоянии граждан Германии того времени, чтобы было с чем сравнивать. Хотя мы знаем, что даже спустя десятилетия немцы, пережившие войну, чаще своих ровесников без военного опыта страдали сердечно-сосудистыми заболеваниями и нарушениями сна.
Куда более вероятным кажется сценарий «новых 90-ых», где экономические и социальные процессы будут ведущими негативными факторами, влияющими на психическое здоровье россиян. Российской экономике предсказывают тяжелый кризис, который может повлечь безработицу, бедность и изменение качества привычных человеческих связей.
Утрата доверия между людьми, их ожесточение, переход к более примитивным и эффективным в короткой перспективе способам взаимодействия (например, к физическому насилию) способны влиять на психику людей так же сильно, как недоедание или употребление наркотиков и алкоголя.
Ухудшение отношений в обществе — это угроза, которую легко недооценить. Хорошо связанное внутри и поддерживающее сообщество смягчает удар и уменьшает его последствия. Мы все еще понадобимся друг другу после войны. Но я не уверен, что в России достаточно развитых сообществ, способных сопротивляться общественной коррозии и поддерживать своих участников. Надеюсь, что в этом отношении мой прогноз не сбудется, но я скорее вижу недостаток настоящих, а не показных консолидации и поддержки в обществе. Это однозначно сыграет против психического здоровья каждого отдельного человека.
Другой компонент сопротивляемости общественному кризису и его последствиям — это действующее в стране сообщество психиатров и психологов. Здесь у меня оптимизма еще меньше, чем в отношении общественного устройства. Я считаю, что сейчас специалисты не способны полноценно справиться с возможным увеличением заболеваемости психическими расстройствами.
Сразу обозначу контуры: я ожидаю увеличения числа депрессий и тревожных расстройств. Одновременно с этим надо ждать рост употребления алкоголя и наркотиков, увеличение числа суицидов и психотических расстройств. Все это увеличит смертность и преступность, что завершит общую картину социального кризиса. Нечто подобное происходило и в пресловутые «лихие 90-ые».
Почему у меня мало оптимизма? Возможно, не все россияне заметили, но система здравоохранения их страны уже сейчас плохо справляется с поставленными задачами. Я не хочу бросать тень на тех, кто героически трудится в больницах и поликлиниках, но надо понимать, что они вынуждены так работать, потому что система выстроена ужасно. Сверхнагрузки в условиях дефицита кадров и финансирования — это привычный режим работы российского здравоохранения.
А на психиатрию государство и вовсе обращало внимание только чтобы приобщить ее к каким-то карательным и контролирующим мероприятиям. Государственная психиатрия архаична и не обладает развитыми системами поддержки: психологической службой, социальными программами, бесплатным лекарственным обеспечением в нужном объеме и ассортименте.
К сожалению, сейчас государству нечего предложить людям в этой области, да и не интересно ему с психически больными людьми возиться.
В условиях социального кризиса нужна поддержка незащищенных групп населения, а не тех, кто в новых условиях не смог купить себе третье поместье в Подмосковье. К сожалению, российская власть этого не понимает и вряд ли успеет понять.
Остаются отдельные энтузиасты и частные инициативы, но получится ли у них выдержать этот натиск? Мой ответ: нет. Реакция на ожидаемый кризис должна быть системной и поддерживаться большим количеством денег и соответствующими управленческими решениями. Я не вижу готовности со стороны государства или частных инвесторов, и это позволяет мне сделать вывод, что люди не будут получать адекватной помощи при болезни. Это увеличит смертность от суицидов и инвалидизацию. Качественная и доступная (читай: бесплатная или почти бесплатная для получателя) помощь при психических расстройствах — это роскошь, практически недоступная для россиян.
Отдельно хочу сказать про тех солдат, которые вернутся с войны и будут страдать посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). Военная психиатрия в России всегда мало интересовалась главным предметом своей деятельности — психическим здоровьем солдат. Так, например, Красная армия вступила в Великую Отечественную войну, не имея в штате ни одного военного психиатра — специалистов для этой работы собирали и готовили, когда война уже развернулась на территории Советского Союза. Сейчас в боевые действия вовлечены десятки тысяч солдат, у сотен из них возникнет ПТСР.
И не надо надеяться на какую-то особую стойкость русского солдата — эта болезнь не смотрит на национальности и флаги. Как и в случае с общей психиатрической системой, российская военная психиатрия на данный момент не готова к тому, чтобы справиться с этой проблемой. Впрочем, учитывая стигматизацию психических расстройств в закрытых мужских коллективах и в целом российском обществе, вряд ли сами военные с ПТСР будут обращаться за профессиональной помощью. Это означает, что среди солдат и офицеров, страдающих ПТСР, повысится число самоубийств и вырастет злоупотребление алкоголем и наркотиками.
Люди с ПТСР проявляют повышенную склонность к насилию по отношению к близким и незнакомым людям (например, случайным прохожим). По этой причине среди тех, кто вернется с войны, я ожидаю увеличение числа людей, совершающих насилие.
Высказанные мною предположения основаны на одной давней традиции, существующей внутри российского государства — на пренебрежении человеческой жизнью. Психические расстройства — очень чувствительная лакмусовая бумажка, по которой легко определить отношение государства к своим гражданам. Российское государство безразлично к жителям страны, которой управляет, и это приведет их к беде и страданиям. Вот только государство продолжит не замечать это дальше.
