Не секрет, что для российского правительства и экономики крупнейшим источником ренты является нефтегазовый сектор. Как пирог, эта рента состоит из нескольких «слоев». Самый базовый — бюджет.
Что такое рента
Экономическая рента — это прибыль сверх той нормы, при которой использование ресурсов перестает быть выгодным по сравнению с альтернативными вариантами их применения. Поэтому, когда правительство взимает экономическую ренту, это существенно не меняет стимулы тех, кто ее платит. Например, если добыча барреля нефти приносит доход в размере $100, и на это тратятся ресурсы стоимостью всего $20, то правительство может изъять хоть $70 — все равно добыча нефти останется наиболее выгодным способом использования этих ресурсов. Если отрасль не приносит значительную ренту, правительство не может облагать ее намного более высокими налогами, чем любую другую отрасль. Иначе капитал и рабочая сила просто переместятся в секторы с более низкой налоговой нагрузкой.
Большие налоги
По официальным данным, нефтегазовые налоги, которые полностью поступают в федеральный бюджет, составили почти 36% его доходов в 2021 г. (или 7% ВВП). Их доля в бюджете расширенного правительства, в который также входят региональные бюджеты и внебюджетные фонды, была близка к 19%. Эти доли включают только налоги на производство и экспорт нефтегазовых товаров, но не дивиденды, получаемые государством от принадлежащих ему акций крупнейших российских производителей нефти («Роснефть») и природного газа («Газпром»). Что еще более важно, эти цифры не включают так называемые косвенные или дополнительные доходы, получаемые от расходования нефтегазовой ренты в экономике.
Например, когда правительство тратит нефтяные налоги на зарплату госслужащих, а те, в свою очередь, тратят свою зарплату, правительство собирает дополнительные налоги на доходы физических лиц, НДС, который включен в стоимость товаров и услуг, налог на прибыль фирм, которые продали эти товары и услуги. Все эти поступления распределяются между разными уровнями бюджетной системы.
Экономисты упоминают наличие косвенных или дополнительных доходов от нефти и газа, но не дают их оценок. Такие оценки можно получить, хотя и очень приблизительно, по таблицам «затраты-выпуск» для российской экономики. Эти таблицы показывают связи между различными секторами экономики и позволяют анализировать, как дополнительные госрасходы влияют на их налоговую базу. Оценки, основанные на таком межотраслевом анализе, показывают, что на каждые 100 руб. дополнительных госрасходов за счет нефтегазовых доходов консолидированный бюджет получает 30 руб. дополнительных налогов.
Однако поскольку в 2021 г. правительство направило значительную часть доходов от нефти и газа в Фонд национального благосостояния (ФНБ), косвенные доходы были значительно ниже 30%. В частности, если бы нефтегазовые доходы полностью поступили в федеральный бюджет, то их доля в 2021 г. была бы не 35,8%, а 39,6% или почти 8% ВВП. Для консолидированного бюджета — не 18,8%, а 22,6%.
Большая зарплата
Но выгоды от нефти и газа для российской экономики не ограничиваются прямыми и косвенными доходами бюджета. К ренте — ее следующему слою — относятся повышенная зарплата рабочих и менеджеров нефтегазовой отрасли, а также ее аномально высокая прибыль даже после уплаты налогов. Согласно Индикаторам мирового развития (WDI) Всемирного банка, с учетом этих факторов рента России от нефти и природного газа составила около 11,5% ВВП в 2019 г., снизившись до 8,4% в 2020 г., когда цены на нефть упали из-за пандемии. Для сравнения, нефтегазовая рента в США в 2019 г. составляла менее 0,4% ВВП. Данные WDI по ренте за 2021 г. еще недоступны, но по моим приблизительным оценкам, основанным на тех же принципах, она составила около 14% ВВП.
Большие расходы
Однако даже эти цифры недооценивают истинное значение нефтегазовой ренты в России. Есть еще один — очень толстый слой этого «пирога». Несколько лет назад экономисты Барри Икес и Клиффорд Гэдди показали, как нефть и природный газ питают всю российскую экономику: оказалось, что кроме формальной, есть еще и неформальная часть ренты.
Во-первых, она включает в себя те значительные, хотя и менее заметные выгоды, которые получают относительно неэффективные поставщики нефтегазового сектора. Например, российские производители труб большого диаметра для газопроводов получают контракты от «Газпрома», несмотря на неконкурентоспособную стоимость своей продукции. Некоторые трубопроводы строятся исключительно или в основном по политическим мотивам и для того, чтобы поддержать этих и других поставщиков (эта часть ренты по идее включает взятки и откаты, связанные с такими контрактами).
Во-вторых, часть неформальной ренты достается российским потребителям (например, населению, производителям удобрений, нефтеперерабатывающим заводам), которые платят за природный газ и нефть меньше иностранных потребителей.
Большая доля
Поэтому общий размер нефтегазовой ренты в российской экономике можно рассчитать как выпуск этих товаров по ценам мирового рынкa за вычетом затрат на их добычу, если бы эта добыча велась без опоры на неэффективных поставщиков. Эту общую нефтегазовую ренту (формальную и неформальную) Икес и Гэдди оценили примерно в 30% ВВП в 2011 г., что примерно на 70% выше оценок WDI. Если мы применим то же соотношение к моей оценке в 14% за 2021 г., то общая нефтегазовая рента достигнет почти четверти экономики — около 24% ВВП.
По мере продолжения войны на Украине значение нефти и газа для правительства России росло и составило 43% доходов федерального бюджета за первые 9 месяцев 2022 г. (отчасти это связано с обрушением ненефтегазовых доходов). В настоящее время правительство не переводит деньги в ФНБ, поэтому косвенные доходы от расходования нефтегазовой ренты в этом году значительно увеличатся. Однако прогнозируется, что доходы от нефти и газа значительно сократятся в 2023 г., что приведет к значительному снижению и косвенных доходов от этого сектора.
Несмотря на это, я не ожидаю, что у российского правительства закончатся деньги для финансирования войны в ближайшие год-два, а значит, исход войны будет решаться на поле боя.
