Насколько такие методы соответствуют нынешним российским реалиям, я рассуждать не буду: более интригующим кажется мне нечто иное.
Практически немедленно после задержания и избрания меры пресечения около 30 участников рейда выразили единодушное желание отправиться на войну. Такой вариант освобождения от уголовной ответственности, если кто не знает, с недавних пор присутствует в российском законодательстве — и им могут воспользоваться лица с любым гражданством, обвиняемые даже в самых тяжёлых преступлениях.Между тем выглядит странным, что одновременно можно наблюдать два процесса: с одной стороны, нарастающий вал прямых и косвенных свидетельств увеличения потерь на фронте, а с другой стороны, усиливающееся стремление сотен правонарушителей оказаться прямо в центре этой страшной мясорубки.
Разгадка этого ребуса вряд ли требует больших усилий.
В нашей стране, как известно, очень многие правила написаны лишь для того быдла, которое не имеет нужных связей или больших денег. Если же речь идёт о «правильных» людях, то им позволено все и даже больше. Поэтому, вероятно, и фронт встречает людей по-разному: кому светят «мясные штурмы», а кому и довольно вольготная жизнь в не слишком рискованных условиях. Недавно, например, прошла информация о том, что Тамерлан Эскерханов, один из осужденных за убийство Бориса Немцова, подписал контракт с Минобороны, был помилован, и ныне пребывает в зоне СВО, не только выезжая домой в Чечню, но и… принимая в гости «на передовой» своих родственников.
Многим, наверное, запомнился и случай совершенно неожиданной встречи на фронте бывшего адвоката Эльмана Пашаева с его доверителем Алексеем Блиновским: оба каким-то непостижимым образом довольно легко выбирались из зоны СВО в Москву, пока один из них не был арестован, а другой задержан Особую пикантность этой истории придает и то, что никогда ранее не имевший военной специальности юрист якобы служил командиром новейшего танка [чему, правда, нет никаких подтверждений] и за три месяца до появления в Москве получил тяжёлое ранение [от которого следов также не осталось]. Если внимательнее почитать прессу, то подобных историй найдется масса. Кроме того, получение в ходе операции государственной награды означает помилование и снятие судимости, если таковая ранее имелась.
Стремительное развитие законодательных новаций в военно-преступной сфере лично у меня не оставляет сомнения в том, что подпадающая под них практика содержит колоссальную коррупционную составляющую. Как сообщал знающий человек Владимир Путин ещё до войны, всего 55% дел по экономическим статьям доходит в России до суда, и лишь по 21% возбуждённых дел выносятся обвинительные приговоры. Сейчас, когда число желающих заключить контракт выглядит явно недостаточным, возбуждение уголовных дел становится самым простым методом наращивания вербовки — и об этом независимые издания сообщают всё чаще. Соответственно, стоит предположить, что и от желающих откупиться — и совершенно официально, уже нет отбоя. Вопрос, вероятно, состоит только в цене, которую придётся заплатить, чтобы не оказаться на передовой, но собрать все необходимые документы о героической службе Родине. Скорее всего, она довольно высока — но и услуга, надо признать, комплексная, сложная.
Известно, что Владимир Путин и его окружение — профессиональные и высококлассные юристы, но мне кажется, что разрешение отравляться на войну для задержанных или арестованных является несомненной ошибкой. Я не в восторге от общей идеи превращать армию в филиал ФСИН — но вербовка людей, отбывающих наказание в колониях и тюрьмах по крайней мере основывалась на наличествовавшей у них мотивации вырваться из жутких условий российской пенитенциарной системы. Поверить же в то, что чеченцы, ещё недавно считавшие себя неприкасаемыми, братья своего могущественного эмира, хотят как можно быстрее подставиться под украинские снаряды, невозможно. Надеяться, что эти правонарушители окажутся в окопе на передовой — приблизительно то же самое, что поверить российским чиновникам, которые обещали в свое время катарским коллегам, что убийцы Зелимхана Яндарбиева, переданные в Россию «для продолжения отбывания наказания в близкой им социокультурной среде», отсидят весь присуждённый им пожизненный срок.
Конечно, то, что в армию осознанно и массово заносится вирус коррупции, неплохо — чем больше там исключений из правил, тем дисфункциональнее сами правила и тем менее боеспособны соответствующие подразделения. Но в целом этому сложно радоваться, так как и без того уже полуразрушенная российская правоохранительная система становится всё ближе к полному развалу, и это ещё аукнется всем законопослушным гражданам страны.
