Спад строительной активности как следствие и дополнение к свертыванию программы льготной ипотеки и начало снижения цен на жилье; падение индекса менеджеров по закупкам в обрабатывающих отраслях ниже 50 пунктов впервые с апреля 2022 года; бюджет, в котором впервые заложено снижение социальных расходов и трансфертов в пенсионный фонд и бюджеты регионов; намерения Банка России в очередной раз повысить ключевую ставку, поскольку неудержимо сохраняется высокая инфляция, а также крупные убытки ведущих российских компаний вроде бы однозначно указывают на перелом той тенденции быстрого роста, которая доминировала в экономике с конца 2022 года.
Но подобные ожидания могут оказаться обманчивыми, как часто случалось в последнее время и с прогнозами о крахе российской нефтянки или нереализуемости бюджетных ориентиров — нефтянка работает, ориентиры перекрываются. Мне кажется, более правильным было бы посмотреть на происходящее в отечественной экономике под иным углом.
Экономическая активность — сложный процесс, реагирующий на массу разнонаправленно действующих факторов. Когда экономика сталкивается с внешними вызовами, она стремится найти «новую нормальность» — состояние равновесия, удовлетворяющее интересу хозяйствующих субъектов. Рыночные отношения, доминирующие в российской экономике несмотря на серьезное присутствие в ней государства, вполне позволяют это сделать. Если с таких позиций подходить к оценке хозяйственной истории последних трех лет, я бы разделил ее на три существенно отличающихся друг от друга периода.
Первый ограничен концом февраля — началом ноября 2022 года. В ответ на санкции правительство резко ограничило отток капитала, либерализовало импорт, преодолело панику на финансовых рынках, обеспечив стабильность рубля и положительные ставки по депозитам, позволив банкам и компаниям не публиковать значительную часть отчетности, и, разумеется, инициировав политику массированной накачки экономики деньгами в духе «военного кейнсианства». И инфляция, составившая за март 2022 года 7,61% (самый высокий помесячный показатель с сентября 1998 года), уже во второй половине года колебалась около нуля, а частные вклады до востребования в банках, за март сократившиеся более чем на ¼, к концу года практически восстановились.
Стали перестраиваться цепи поставок, замещаться потерянные в период мобилизации кадры, закладываться база для роста в тех отраслях, которые утратили конкурентов в виде зарубежных компаний. Общий спад ВВП в 1,2% оказался в разы меньшим, чем прогнозировавшееся в первые дни войны 10-12-процентное сокращение экономики. Этот период я бы назвал The First Adjustment, «первой подгонкой».
Вторым стал период бурного роста, продолжавшийся с конца 2022 по середину 2024 года. В это время отечественная экономика показала несколько рекордных достижений: если на рубеже 2022 и 2023 годов ей прогнозировали рост в 0,3%, то в прошлом году он составил 3,6%, а в этом может достичь 4%; многие ждали падения уровня жизни, а на деле реальные располагаемые доходы выросли в 2023 году на 5,4%, а в первом полугодии 2024-го — более чем на 8%. Сальдированный финансовый результат российских компаний в 2023 году стал максимальным за всю историю наблюдений, а вклады частных лиц в банках превысили довоенный уровень более чем в полтора раза. Этот рост многие наблюдатели считают обусловленным «наркотическим» влиянием бюджетных ассигнований и поэтому уверенно называют неустойчивым.
Третий период, который начинается прямо сейчас и который отражается ранее отмеченными новостями, представляет собой The Second Adjustment, «вторую подгонку», которая продолжится с августа 2024 до марта-апреля 2025 года. В это время экономика переживёт локальный максимум ключевой ставки; повышение налога на прибыль 1 января 2025 года; резкий рост военных ассигнований в первом квартале нового года; существенное сокращение спроса на жилье (из-за последствий отмены льготной ипотеки) и автомобили (из-за очередного повышения утилизационного сбора). Кроме того, высоки шансы на заметное (до $60–62 за баррель) снижение цены на нефть и исчерпание потенциала экстенсивного расширения производства. Все это вряд ли нанесет экономике ущерб, сопоставимый с первыми волнами санкций, мобилизацией и исходом российских эмигрантов, но потребует заметных усилий предпринимателей, чтобы преодолевать негативные эффекты.
Весной 2025 года в российской экономике начнут формироваться не условия её полного краха, как о том мечтают многие либеральные авторы, а скорее, предпосылки новой волны роста — впрочем, более умеренной, чем предыдущая. Некоторое ослабление курса (до 102–110 рублей за доллар) улучшит бюджетные показатели; политика Банка России затормозит инфляцию, и с мая–июня 2025 года пойдет волна снижения ставки; довольно быстрый рост выплат военнослужащим (я бы ожидал уже в начале 2025 года пересчет ежемесячного денежного довольствия минимум до 300 тыс. руб, а повышение контрактного бонуса до нового рекорда в 3,3 млн руб дает представление, что остановки тут не предвидится) продолжит держать спрос на высоком уровне; большинство затыков во внешней торговле также будут преодолены.
Итогом 2025 года я бы видел рост ВВП на 2,2–2,4% и новую траекторию пусть и медленного, но устойчивого восстановления, которая сохранится вплоть до завершения активной фазы войны в Украине, что произойдет не позже весны 2026 года. Иначе говоря, мой прогноз в том, что через несколько «волн» привыкания к изменяющимся условиям российская экономика позволит Кремлю пережить войну — а вот вопрос, сможет ли она адаптироваться к последующему миру, пока остается открытым.
Статья представляет собой переработанный текст выступления автора на XIII Форуме Свободной России в Вильнюсе (Литва) 5 октября 2024 г.
