Случайно или нет, но Всероссийский центр изучения общественного мнения решил, что настал момент объявить публике об окончании эпохи пьянства. Один материал с говорящим названием следует за другим: «Стресс спиртным не заливаем», «Новая эпоха трезвости» и т. д.
Две причины пить
Слог ВЦИОМовского пиарщика бесподобен: «Эпизодически возникавшее (у россиян — С. Ш.) беспокойство на фоне имевшей место динамики военно-политических событий 2023 года сверхусиленно алкоголем не заливали».
Это он так своими словами пересказывает отчет аудиторско-консалтинговой фирмы FinExpertiza, который в оригинале называется «Розничные продажи крепкого алкоголя достигли максимума за 7 лет». Отчет повествует о росте продаж в 2023-м: крепких напитков — на 3,6%, вина — на 2,3%, пива — на 2,6%.
На этом сомнительном фоне ВЦИОМ радостно излагает итоги своего опроса. Главный из которых таков: «Доля тех, кто вообще не потребляет спиртные напитки, в нашей стране практически сравнялась с долей текущих потребителей алкоголя (48% и 52% соответственно), тогда как 20 лет назад последних было чуть ли не втрое больше, чем трезвенников (73% в 2004 vs 27%)». И дополнительно разъясняет, что пьянство теперь «заметно реже воспринимается как часть культуры».
И ведь не врет: в 2004-м целых 20% опрошенных объясняли пьянство «национальной традицией», а в 2024-м таковых и в самом деле осталось всего 7%.
Но если пропустить заклинания и просто посмотреть на опросные таблицы, то видишь, что самой главной причиной пьянства публика называет именно «желание снять стресс, напряжение». В 2024-м, как и в 2004-м, этот мотив указывают 38% опрошенных. Он далеко обходит все прочие.
И среди других причин пьянства еще такая: «от горя (болезни, потери близкого)». Популярность этого объяснения выросла с 17 до 20%. Только эти две причины, так или иначе завязанные на войну, сохранили или увеличили свой вес по сравнению с мирным 2004-м. А семь других причин пьянства («по традиции», «от безделья», «от слабохарактерности», «под влиянием окружения» и т. д.) упоминаются реже, чем в мирное время. Получается, что пьют сейчас меньше, чем 20 лет назад, но вроде бы больше, чем перед войной, и если уж пьют, то с горя.
Проверим это предположение на более свежем материале.
Системообразующее спаивание
В 2023-м, как мы уже видели, покупки россиянами спиртного слегка выросли. Но продолжается ли этот рост сейчас? Относительно 2024-го пока есть только цифры производства алкоголя. Но вряд ли они противоречат трендам его потребления.
За январь–август этого года в России было изготовлено (в физическом объеме) больше, чем за тот же отрезок 2023-го: водки — на 2,7%, вина — на 31,6%, коньяка — на 17,8%, пива — на 9%. Видимо, спрос продолжает расти.
То, что алкогольный рынок в сегодняшней России — это оазис процветания, подтверждается, к примеру, и тем фактом, что по рейтингу Forbes, самым удачливым из всех российских миллиардеров в 2024-м стал Сергей Студенников, основатель торговой сети «Красное & Белое» (специализация — продажа недорогого алкоголя и закусок к нему). За последний год его состояние выросло на 112%, и он стал единственным миллиардером в России, чье богатство увеличилось больше чем вдвое.
Россияне явно тянутся к алкоголю. Но делают это не так, как в прошлом.
Начиная с XVI века и вплоть до начала 1990-х водка была фундаментом державных финансов. При царизме, начиная с Ивана Грозного и кончая Сергеем Витте, казенная винная монополия в различных ее версиях приносила режиму больше, чем любой другой налог. И заметно больше, чем похожие поборы в любой другой крупной стране.
При Екатерине Великой, когда империя расширялась быстрее, чем когда-либо, доля винных доходов в бюджете составляла 50%. И даже в гораздо более продвинутую эпоху, в 1913-м, в процессе подготовки к Первой мировой, держава выручила тем же способом 26% своих доходов.
При советской власти доля этой доходной статьи была в среднем немного ниже, но с середины 1920-х и до 1980-х она оставалась критически большой. Деяния Иосифа Сталина на внутренних и внешних фронтах опирались на этот ресурс и без него вряд ли были бы осуществимы.
Спаивание россиян явно было системообразующим для всех российских режимов. Это накапливало внутри режимов напряжение, которое дважды разрешилось пароксизмами борьбы с алкоголизмом подданных. По совпадению или нет, оба раза это происходило накануне общего краха системы — в 1914-м (сухой закон Николая Второго) и в 1985-м (Горбаневская кампания борьбы с пьянством).
Цепь великая действительно порвалась
Подсчеты потребления спиртного в России очень условны. С пониманием этого, все-таки проследим тот исторический перелом, который состоялся во второй половине прошлого века.
В 1950-е и 1960-е подушевое потребление алкоголя (суммарно легального и нелегального, в пересчете на спирт) колебалось около 11,5 л. Потом он стало расти и в 1984-м составило 14,2 л (в том числе легально проданного — 10,5 л).
В 1987-м, на пике борьбы с пьянством, потребление упало до 10,5 л, и на 60% (6,3 л) обеспечивалось алкоголем нелегального происхождения, в основном самогоном.
Потом антиалкогольная кампания захлебнулась. А затем пала советская система, и новая власть отказалась от алкогольной монополии. Впервые в российской истории режим начал жить не за счет спаивания подданных. Это было событие, сопоставимое с отменой крепостного права.
Вполне по Некрасову (»Порвалась цепь великая. Порвалась — расскочилася. Одним концом по барину, другим по мужику»), это тяжко ударило и по низам, и по верхам.
Понадобилось лет десять, чтобы нефтяные доходы стали больше бывших водочных, и российские власти, наконец, зажили в привычном для себя режиме.
А для подданных полуголодные 1990-е годы сделались временем безоглядного пьянства, ведь напряжение было большим, а водка стала недорогой. На пике этой гульбы, в середине 1990-х, потребление поднялось до 18 литров спирта на душу (7 легальных и 11 нелегальных). Выпили все, чего недопили десятью годами раньше.
Но по мере того, как жизнь налаживалась, пить стали меньше. В 2012-м потребление вернулось к уровню идиллических 1960-х (11,5 литров, на 80% легальных). Поскольку начальство к тому времени начало придумывать кое-какие антиалкогольные меры, то им оно и приписало успех. Но пить стали меньше еще до этого. Общая нормализация жизни и тогдашнее движение России в сторону Европы приближали державу к западному стандарту в том числе и в этом.
Недоделанная нормализация
Историческое, т. е. стимулируемое государством, российское пьянство имело особые черты, не сводимые к формальным объемам выпиваемого спиртного. Если отбросить кратковременные отклонения, то российский уровень алкоголепотребления (на душу в пересчете на чистый спирт) приблизительно на уровне Британии или Франции.
Но феномен «эпизодического тяжелого пьянства» там распространен гораздо меньше. В исследовании ВОЗ, проведенном несколько лет назад, 44% употребляющих алкоголь россиян сообщили, что за последний месяц хотя бы раз выпили в один прием шесть или больше рюмок водки (т. е. от стакана и выше). В США эта доля составила 18,3%, в скандинавских странах — 20%, а в Британии — 22%.
По приблизительным оценкам, 30% выпиваемого в России алкоголя изготавливаются или поставляются нелегально. Но доля дешевой нелегальной водки составляет, возможно, даже 50%. Ее постоянные потребители бедны и образуют тот слой запойных пьяниц, который раньше считался характерным для России. Сейчас он поредел, но остается многолюдным.
Поэтому от причин, напрямую завязанных на употребление спиртного, в России на 100 тыс. жителей умирают почти в четыре раза чаще, чем во Франции и почти в сорок раз чаще, чем в Японии.
А в абсолютных цифрах напрямую от причин, обусловленных выпивкой, в 2022-м умерли 45 тыс. россиян. Это 2,4% от общего числа умерших, в том числе среди мужчин 3,6%, а среди женщин — 1,2%.
Демограф Алексей Ракша добавляет, что есть еще масса смертей, Росстатом не выделенных, но так или иначе завязанных на пьянство: «Если официально у нас 50 тысяч смертей от причин, которые непосредственно связаны с алкоголем, то косвенно, наверное, наберется еще где-то как минимум 120-140 тысяч».
Но все же: до войны в отношениях россиян с алкоголем явно шла нормализация. Потребление спиртного с середины двухтысячных до 2020-го уменьшилось раза в полтора. Доля вообще непьющих хоть и не так круто подскочила, как уверяет ВЦИОМ, но, видимо, достигла 40%. И смертность по алкогольным причинам понемногу снижалась.
***
Освобожденные от обязанности содержать государство на отчисления от своей выпивки, россияне в XXI веке стали относиться к алкоголю спокойнее и нормальнее, чем когда-либо.
И тогда государство зашло с другой стороны.
Война — это не только смерть мужчин. Хотя на фронте их сейчас гибнет, видимо, больше, чем напрямую мрет от алкоголя. Но война еще и вернула выпивке ее историческую функцию всеобщего лекарства от стресса, страха и горя по погибшим. Традиционное российское пьянство снова с Россией.
